Subscribe
Share
Share
Embed
«Основано на реальных событиях» — документальный проект журналистки Ани Карповой и студии Либо/Либо. Это разговоры с участниками событий, которые могут произойти с каждым из нас. И у каждого может быть своя правда, но она создает нашу общую реальность. Новый сезон — новое исследование сложных явлений и возможность лучше понять друг друга.
В сезоне «Постельный режим» пациенты и врачи рассказывают о том, что происходит в больницах, и рассуждают, почему порой медицинская помощь превращается в пытку.
Сезон «Настоящая история» рассказывает о том, как личная трагедия семьи превращается в развлекательный тру-крайм контент. Это разговор с авторами, которые создают подкасты и фильмы о маньяках, и попытка понять, почему мы любим истории о реальных преступлениях.
— ИНТРО —
Елизаветинская больница — одна из крупнейших в Петербурге. Она занимает особое место в жизни города. Только представьте себе масштаб: в семье каждого петербуржца кто-то хоть раз лечился в Елизаветинской больнице…
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Это действительно большая, многопрофильная больница. Многоэтажная с несколькими отделениями.
Медсестра скоропомощного отделения
У нас несколько хирургических отделений, несколько неврологических. Много операционных, много реанимационных. Все отделения выглядят как, ну не знаю, на картиночке. Вот люди, палаты, пост, все размеренным шагом передвигаются.
Бывшая медсестра неврологического отделения
Периодически из-за ремонта некоторые отделения диагностические перемещались по этажам. Постоянно все менялось, да, мы там где-то постоянно заметочки оставляли следующей смене, что вот не забудьте, что у нас теперь на другом этаже в другом кабинете тот то доктор. Чтобы не шастать лишний час по этой больнице.
Иван Борисов
Мы — больница скорой помощи. За время работы стационара где-то ежегодно поступает более ста тысяч пациентов. В среднем это где-то 250-350 пациентов ежесуточно. Из них лишь малая часть, около 10 процентов, — это пациенты, поступающие на плановую какую-то помощь.
Медсестра скоропомощного отделения
Отделение скорой конечно выглядит, наверное, жутковато из-за в основном хаоса. Потому что все ходят, бегают, коляски, лежачие каталки. Там кто-то блюет, кто-то пьяный орет. Это все выглядит довольно сомнительно. А в остальном отделения в принципе выглядят очень цивильно. Я бы сказала, тихо, спокойно.
Диана
Было окно с решетками, завешенное, то есть что за окном мы не видели. Какое время суток тоже мы не понимали. Часов не было.
Полина
Там просто мольбы о помощи людей. Помогите. Там один человек просто читал молитву — Отче наш.
Ксюша
Кроме пальто на мне остались только подгузники, которые они на меня надели. Я сопротивлялась очень сильно. Я сказала, что не надо, пожалуйста, этого делать. Но там было двое взрослых больших мужчин.
Поль
00.06.30 я говорю: «Извините, можно, пожалуйста, воды?». И мне врач говорит: «Заткнись нах*й, бл*дь, тебе никто блять воды не принесет. За*бали все алкаши гребанные».
Диана
Там было три самые популярные фразы, которые кричали пациенты это: «дайте поссать», «дайте попить» и «слишком туго, развяжите вязки».
Аня Карпова
Привет. Вы слушаете новый сезон подкаста «Основано на реальных событиях». Он называется «Постельный режим». Меня зовут Аня Карпова, я журналистка и сценаристка документальных проектов.
Летом 2023 года в соцсетях я увидела публикацию 26-летней Алины. она описывала свой опыт госпитализации в Елизаветинскую больницу в Санкт-Петербурге. Алина рассказала о насилии со стороны медицинских работников отделения скорой помощи. А еще десятки людей в комментариях поделились похожими историями, которые произошли с ними и их знакомыми. Опыт Алины оказался не исключением, а новым свидетельством того, как в медицинской системе нормализуются травматичные практики. Проблема оказалась намного масштабнее, чем проходная жестокость отдельных медиков. Каждый из нас, независимо от города проживания, вызывая скорую, может столкнуться с насилием, замаскированным под помощь.
Этот сезон я начала с расследования событий в крупной государственной больнице. а потом продолжила исследовать как медицинская помощь становится пыткой; почему врачи и пациенты по-разному определяют эту границу; и кто все-таки прав.
Подкаст сделан в студии Либо/Либо
— ШАПКА —
Аня Карпова
«Тысячницей» Елизаветинскую больницу в Санкт-Петербурге называют потому что одновременно в ее стационаре может находиться больше тысячи пациентов. У этой больницы есть и другое народное название, которое используется гораздо чаще, но мы поговорим об этом немного позже. Сначала давайте заглянем внутрь: узнаем, как устроена одна из самых крупных больниц города, кто в ней работает и лечится.
До Елизаветинской удобнее всего добраться на 176 автобусе от метро Академическая. Но это, конечно, если вы едете туда своим ходом. Потому что большинство пациентов попадают в нее на машинах скорой медицинской помощи. Вот что рассказывают о больнице ее сотрудники, бывшие и нынешние.
Иван Борисов
Есть несколько путей поступления в стационар. Первый, наиболее частый — это бригада скорой помощи. Есть два типа скорой помощи. Это госстанция скорой помощи, которая оказывает помощь пациентам, экстренно вызвавшим скорую помощь к себе на дом.
Врачи, которые работают на подстанции, они к стационару не имеют никакого отношения. То есть это отдельная служба, отдельная серьезная структура — городская станция скорой медицинской помощи.
И есть неотложная помощь. Это приемы где-нибудь в поликлинике, бывают ухудшения состояний, требующие экстренной госпитализации.
Медсестра скоропомощного отделения
Чтобы оценить размеры отделения скорой помощи, оно занимает весь первый этаж. Обычно этаж занимают два отделения или даже три. У нас весь этаж занимаем мы вместе с шоковой операционной. А дальше ну вот мы, это такое светлое помещение, разделенное на зоны в зависимости от тяжести состояния. Выглядит конечно, я бы сказала, хаотично. Ну потому что это скорая, люди, сами пациенты, мы бегаем. А мы чаще скорее бегаем, чем ходим.
Аня
Насколько ваши ожидания от работы медиком совпали с реальностью?
Медсестра скоропомощного отделения
Когда сидишь с книжками, знакомишься с техниками, какой-то тактикой ведения пациентов, тебе говорят много во время обучения про общение с пациентами, а тут ты сталкиваешься с тем, что у тебя, допустим, какие-то пара минут, чтобы принять решение, чтобы произвести какое-то действие. И это все неожиданно резко отличается от книжки. И вот то, что думаешь, что ты будешь спасать, как-то участвовать в каком-то большом благородном деле, но вот в рамках отделения скорой это практически невозможно. Мы не занимаемся лечением. Мы занимаемся диагностикой. И мне кажется, с моей точки зрения, это и для врача сложно. Вот у него уж точно наверняка мысли именно про выздоровление, про помощь. А он буквально делает самый диагностический какой-то минимум. Чтобы сориентировать дальше пациента. И не видит результата своей работы. Не видит благодарного пациента.
Аня Карпова
У Приемного отделения скорой помощи отдельный вход. Бригады подъезжают сюда примерно каждые 10 минут, а иногда и чаще. Все происходит как в американских сериалах. Прибывшего пациента прямо на улице встречают медсестры и медбратья в синей форме и кроксах, пересаживают его в кресло или на лежачую каталку и увозят в отделение через широкие двери.
Иван Борисов
Дальше он проходит систему медицинской сортировки. Определяется тяжесть его состояния. Пациенты разделяются на некие потоки. Зеленый, желтый, красный.
Медсестра скоропомощного отделения
Зеленая зона — несрочные пациенты. Желтая зона — срочные. И красная зона — инсульты и инфаркты. Это все наше отделение. Я вот с этими тремя зонами работаю. И четвертая, получается, категория — это как раз блок экзогенной интоксикации.
Аня Карпова
Блок экзогенной интоксикации — это закрытый блок отделения скорой помощи, в который направляют пациентов в измененном состоянии сознания, в случае алкогольного или наркотического опьянения, и при признаках психических расстройств. В том числе при подозрении на попытку суицида.
Именно сюда попала Алина, публикацию которой я увидела в Инстаграме. Вот, что она писала: «Меня привезли в Елизаветинскую больницу, забрали телефон, документы, карты и все личные вещи. Я увидела в помещении много связанных на кушетках людей <....> . 20 часов я была связана настолько крепко, что руки очень сильно опухли и посинели. Прошло уже три недели, но у меня до сих пор онемевший большой палец и нарушена чувствительность всей руки».
Я обратилась за комментарием в Елизаветинскую больницу почти сразу после того, как прочитала публикацию Алины. В России государственные учреждения редко откликаются на запросы журналистов, но пресс служба больницы ответила мне моментально и согласилась организовать интервью с Иваном Борисовым — заведующим приемным отделением скорой помощи. Правда, мне отказали в возможности поговорить с другими сотрудниками. А официальный комментарий был предсказуемо формален. Поэтому пришлось искать обходные пути.
Чтобы найти тех, кто работал в блоке экзогенной интоксикации, надо было связаться с несколькими десятками сотрудников Елизаветинской. Я поговорила со всеми, кто был расположен к разговору, даже если этот человек работал в другом отделении или уже перестал там работать. Просто чтобы узнать больше о буднях медработников.
И я обнаружила, что они тоже могут ответить на те вопросы, которые возникли у меня после изучения свидетельств о жестоком обращении с пациентами. Некоторые сотрудники больницы были готовы говорить под запись только анонимно, некоторые согласились представиться. Но в этом эпизоде я решила не останавливаться на этих деталях: сейчас для нас важно не то, как зовут сотрудников, а то, что они рассказывают о своей работе.
ОТБИВКА
Фильм к 35-летнему юбилею Елизаветинской больницы
2017й год. Елизаветинская больница работает уже 35 лет. Она преимущественно обслуживает три района города, где живут два миллиона человек.
Аня Карпова
Это звучит ролик, снятый к 35-летию больницы в 2017 году.
Ежедневно и круглосуточно больница оказывает экстренную помощь по 43 видам медицинской деятельности. Каждый день сюда поступает от 250 до 400 человек. В больнице функционирует 24 клинических, 15 вспомогательных и 5 реанимационных отделений с общим штатом 1874 человека.
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Елизаветинскую больницу я вспоминаю на самом деле с большим теплом. И там были невероятные люди, в том числе начальство, которое согласилось взять меня без опыта. И как бы обучало меня всему с нуля. Я попала в такой коллектив, где, можно сказать, меня вырастили.
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Обычно, когда мы приходили в 9 утра, начиналась пятиминутка, когда собираются врачи. Потом мы дальше шли, раскладывали таблетки. У медсестер есть пост, и на этом посту 35 пациентов. Я знаю, что это может на слух звучать как нормально. Но на деле, просто представьте, что каждому из них нужно разложить таблетки. У каждого своя терапия. Там утро, день, вечер. У каждого свои уколы. У каждого свои капельницы три раза в день. И это только та работа, которую мы делаем руками. Я не беру в расчет всякие истории болезней, которые мы просматриваем, там работу за компьютером, какие-то дополнительные еще исследования, куда их нужно направлять. Если вот так просто умножить на 35, это очень много. И параллельно со всем этим мы еще принимали пациентов. Потому что их могут привезти в любой момент.
Медсестра скоропомощного отделения
Наше отделение, скорой медицинской помощи, пациентов за сутки может быть 400, допустим. 10 медсестер, 10 врачей, и вот 400 человек.
Аня Карпова
Кто попадает в больницу через скорую помощь?
Медсестра скоропомощного отделения
Легче сказать, кто не попадает. Молодые, бабулечки, пьяные, не пьяные, веселые, очень злые. Еще вот, кстати, насчет злости, я думала, что… Мы уже на входе встречаемся с пациентом, который уже не слишком счастлив. У него острое состояние, у него что-то болит. Он там, допустим, еще шокирован. То есть он с порога настроен как-то не весело, я бы сказала. Ястою. Там беру кровь. Забегает женщина с криками. Что на нее нападают. Я вообще не успеваю отреагировать. Я не успеваю отреагировать, оценить обстановку. В момент, когда появляется мужчина с ножом, я не вижу нож, но вижу мужчину. Женщина кричит, мужчина нападает. Логика простая, я на него тоже нападаю. Я его как-то там схватила за шею. Но я не увидела нож. Меня не ранили, но женщину успели. Я просто худая, я там кг 50 вешу. А там прям здоровый мужичок. Естественно, мои попытки что-то предпринять не имели никакого успеха. И он убежал сразу, две секунды прошло, это было недалеко от охраны. Охрана не успела тоже вбежать. Она прибежала слишком поздно. Но, кстати, все хорошо кончилось для женщины.
Аня Карпова
С какими пациентами работать сложнее всего?
Бывшая медсестра неврологического отделения
Самая большая была, наверное, сложность, когда к нам привозили пациентов с других отделений, которые не относятся к нашей патологии. Ни по инсульту, ни по нарушениям кровообращения. А такое бывало часто, особенно после праздников, когда противошоковое отделение заполнено. К нам приезжали и пациенты с алкогольным делирием, и пациенты наркотикозависимые после, в общем, в таком не очень устойчивом психическом состоянии. С ними было максимально сложно. Но мы пытались найти общий язык. Когда язык общий не находился, или пациент буянил, нам приходилось его как-то сдерживать с помощью тех же вязок или, было редко, но тоже бывало, мы использовали какие-то седативные препараты. Но не вводили пациентов в сон. Мы старались именно просто купировать его яркую психическую симптоматику.
Медсестра скоропомощного отделения
Если пациент поступил с судорогами, всегда есть вероятность, что они повторятся. Они не контролируют свои действия, падают. Либо сразу после судорог. Они сначала выключаются, ну засыпают, грубо говоря. А как только просыпаются, это такое резко ажитированное состояние. Они не понимают, что произошло, вскакивают. Это тоже опасно. И вот мы их привязываем обычно в такие моменты.
Аня Карпова
А с чем могут быть связаны судороги пациента?
Медсестра скоропомощного отделения
У нас, наверное, 90 процентов — это опьянение. Это любимые наши ребята, я бы сказала. Почти всегда. Ну реже это опухоли, либо эпилепсия, поставленная с детства. Ну это редко. Классика — каждый день обязательно поступит какая-то стопка людей, чаще мужчин, которые перестарались с алкоголем.
Бывшая медсестра неврологического отделения
Кнам привезли пациента, который был зависимый к химическим веществам. Он не мог даже нам представиться, как его зовут. Он не отвечал нам на вопросы. Он лишь просил не делать ему никаких капельниц. Иначе он просто не получит того кайфа. Он дрался. Он пытался кусаться. Он плевался. Так как мы не знаем, какие инфекции у него могут быть, естественно, это было очень опасно. Нас было трое человек. Вот среднего медицинского персонала, медицинские сестры, и один взрослый врач. И мы все вчетвером его пытались успокоить, устранить, хотя бы положить на кровать ровно. Ну что, естественно, в таком состоянии мы даже не могли никакие ни инъекции, ни инфузии, ни даже снять кардиограмму, ни снять анализы, ничего не могли сделать с ним. В итоге, в первую очередь, нам помог мужчина-врач его положить. Мы быстро ему привязали руки, ноги. Кто-то держал лицо, чтобы он не харкался, не кусался. Дальше мы провели все необходимые анализы, подключили капельницу. И то с ним остался человек, чтобы не дай бог он ничего себе не выдернул. Дальше, когда он приходил постепенно в себя, начал идти на контакт, начал там отвечать на вопросы, рассказывать что-то, мы уже, естественно, вязки с него сняли.
Аня Карпова
Удается ли оставаться вежливой со всеми пациентом, даже если он чудит или грубит вам?
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Яне всегда, к сожалению, наверное, оставалась вежливой. Например, с пациентами, которые выдирают катетеры, шевелят рукой во все стороны, когда ты просишь их 10 раз не делать это. Или которые отказываются от лечения, допустим. И все это в 4 утра. В таких ситуациях крайне сложно быть приветливым человеком.
Допустим, бабушка, которая любит ходить и вставать, и что-нибудь делать. Но при этом она, допустим, плохо ходит. Ну неустойчиво. И не понимает наших просьб этого не делать хотя бы ночью. Потому что если она встанет, упадет и расшибет себе там голову или еще что-нибудь, то это все свалится как бы на нас. И такое было. Ни один раз. Поэтому принимались такие решения, как просто фиксировать пациента для того, чтобы он себя не повреждал.
Аня Карпова
А как выглядят вязки, что это вообще такое?
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Это обычно такие плотные ремни, которые завязываются вокруг кровати и, соответственно, фиксируют руку пациента, ну или ногу. Ну опять же поскольку у нас не хватало никогда расходных материалов, бывало, что какие-нибудь бинты, допустим, использовались.
Медсестра скоропомощного отделения
Бабулечки, дедулечки чаще всего кусаются. Дедулечка палочкой своей побил немножко, пока я там что-то делала с ним. Кровь брала. С дементными пациентами тоже тяжело, даже тяжелее, чем с пьяными.
Бывшая медсестра неврологического отделения
У нас даже бывали такие случаи, когда человек в силу своих психических проблем, заболеваний сопутствующих днем был абсолютно нормальным. Но ночью с человеком происходило что-то из ряда вон выходящее. Кто-то называл это сумеречным помрачением сознания. У кого-то что-то было другое. Кто-то постоянно тряс свою кровать. А они у нас все железные. Это мешает другим пациентам спать. Ну приходилось быстро решать эти проблемы. Мы там меняли пациентов в ночи местами, чтобы они могли поспать. Одного пациента нам пришлось даже, грубо говоря, держать ну не в заложниках, держать его дверь, чтобы он никуда не сбежал. Потому что уже были за ним такие ситуации. И мы вдвоем, маленькие девочки, держали дверь, чтобы он, не дай бог, никуда не ушел, пока он не ляжет, не успокоится и не заснет.
ОТБИВКА
Аня Карпова
Почти все медсестры и врачи стационара работают по суточному графику. То есть приходят на работу в 9 утра, а уходят с нее в 9 утра следующего дня. Рабочая смена длится 24 часа.
Медсестра скоропомощного отделения
Ну ладно медсестры, как-то мы, у нас работа механическая. Мне ночью брать кровь также легко, как утром. Как врачу справляться с такой ситуацией? Я вот не знаю, как оперировать в 4 часа утра после 20 часов раньше. Вообще не понимаю, как можно быть, заниматься интеллектуальной работой преимущественно и надеяться, что в 5 утра решение будет такое же, как в 9 утра.
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Сутки, в которых тебе удалось поспать, допустим, с двух часов до шести утра, это считались идеальные сутки.
Аня Карпова
А у медсестер какая зарплата?
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Все зависит от вашей квалификации и стажа работы. Если это государственное учреждение, ну вот по-минимуму, наверное, тысяч пять за сутки выходило.
Бывшая медсестра неврологического отделения
К слову, работая санитаркой, я получала больше, чем работая медсестрой. Хотя ответственность очень различается. Ответственность медицинской сестры намного больше, чем у санитарки, при этом зарплата почему-то меньше.
Аня Карпова
О каких суммах идет речь?
Бывшая медсестра неврологического отделения
Вот я работала большую часть времени где-то на 0,75 ставки. И получала за это всегда ну 25-27 тысяч.
Аня Карпова
25-27 тысяч в месяц на позиции медсестры?
Бывшая медсестра неврологического отделения
А санитаркой я получала 30-35 тысяч. Притом, не обладая какой-то ответственностью за пациентов, за оборудование.
Аня Карпова
как вам кажется, работа сотрудников больницы оплачивается справедливо? И ваша в частности?
Медсестра скоропомощного отделения
у меня зарплата 4500-4700-4800 за сутки. Это типа 190-200 рублей в час. Ну не знаю, когда я листовки раздавала, я столько же зарабатывала.
ОТБИВКА
Бывшая медсестра неврологического отделения
Мы работали с моей очень хорошей знакомой на отделении интенсивной терапии и реанимации, нас попросили летом поработать еще и на обычном неврологическом отделении. А там пациенты, соответственно, лежат обычно дольше. И мы с одним пациентом познакомились еще на уровне реанимации. Мы к нему прониклись. 00:46:28 Потому что он был очень добрый, он рассказывал про свою жизнь, про своих родственников, о том, как его дома ждут. Дальше мы за ним ухаживали, наблюдали его. И ждали со дня на день, когда ему станет лучше. Была такая ситуация, что буквально пять минут назад к нему заходила моя знакомая медсестра, с ним общалась, все было хорошо, ничего не предвещало беды. И через пять минут мы узнаем от санитарочки, которая заходила в комнату там что-то убрать, что пациента уже, к сожалению, нет. из-за осложнения, из-за тромболии легочной артерии он в моменте скончался. И тогда я даже не выдержала, я заплакала.
Аня Карпова
Как с таким справляться, когда это работа?
Бывшая медсестра неврологического отделения
Ну это нормальное явление. Просто принять как данность, все мы не вечны. Просто стараться делать как можно больше и лучше, чтобы такого не случалось, или случалось как можно меньше.
Аня Карпова
Ваша работа изменила вас как человека?
Медсестра скоропомощного отделения
Конечно. Боже мой, я даже не знала, что я могу быть таким стрессоустойчивым человеком. Я всегда себя считала довольно мягкотелым. Ну в основном стрессоустойчивость. Умение работать с такими адреналиновыми ситуациями, скажем так.
Бывшая медсестра кардиологического отделения
До работы в этой больнице, я думаю, что я бы, ну вот я как раз представляла себе, что когда я буду работать, я там буду сопереживать каждой истории и пытаться как-то поддержать эмоционально этих людей. Но в реальности на это просто либо не хватает времени, либо это невозможно чисто психологически лично для меня. Потому что не хватит на всех меня одной. Поэтому такая закалка хорошая произошла, я думаю. Не знаю, хорошо это или плохо. Просто так сложилось.
Бывшая медсестра неврологического отделения
У меня была мечта стать анестезиологом-реаниматологом. Но увидев подноготную о том, какие врачи уже уставшие от работы, они становятся более жесткими, для них многие острые ситуации уже просто как факт, как данность. Я поняла, что это не для меня. И первое время я даже плакала, сидя в туалете, о том, как мне тяжело работать. Но потом как-то все привыкаешь, адаптируешься к новым условиям.
Аня Карпова
А вы, получается, уже три года работаете медсестрой именно в отделении скорой помощи?
Медсестра скоропомощного отделения
Да, да.
Аня Карпова
Вы рассказываете про переработки, низкие зарплаты и груз ответственности за жизни других людей. Но почему вы продолжаете возвращаться на работу?
Медсестра скоропомощного отделения
Мне эта работа нравится как раз вот этим бесперебойным движением совершенно. Она меня этим устраивает. Боже мой, я даже не знаю. Я бы не рассматривала это отделение как в долгосрочной перспективе точно. У этого точно должно быть временное ограничение так работать. Мне кажется, там точно можно выгореть вообще любому человеку. Как раз потому что ты не чувствуешь свой труд благодарным. Мне кажется, какая-то благодарность, лечение, работа с пациентами, именно как человек, который оказал помощь, — это основной мотиватор и вдохновение для очень многих специалистов.
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Это место, где меня приняли никем и согласились научить как бы всему, чему только я хотела. Все врачи и все медсестры, с которыми я сталкивалась, были очень добрыми людьми. И профессионалами в своей области. Но когда начинаешь вспоминать про систему, как она устроена, про работу врачей особенно, то не хочется к этому возвращаться. Выгорание очень сильно замечалось среди врачей. Особенно среди дежурных. Потому что тот объем работы, который на них взваливался, ну просто был нереальным изначально.
Аня Карпова
А как вам кажется, медикам важнее быть эмпатичными или наоборот циничными в отношении пациентов?
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Я считаю, что в целом в работе должна быть эмпатия для того, чтобы сохранять желание помочь как-то человеку. Но невозможно к каждому относиться с такой прям душой до конца.
Медсестра скоропомощного отделения
У врача нет времени долго разговаривать обычно. И вот, наверное, от медсестер я жду чуть больше эмпатии. Потому что у нас есть на это возможность. Врачу, думаю, нормально какой-то здоровый именно цинизм. Потому что он помогает принимать быстрые решения и не отвлекаться на какие-то вещи, которые пациенту, может, кажутся важными. Но у врача нет на это времени, к сожалению.
ОТБИВКА
Аня Карпова
А вы слышали, что Елизаветинскую больницу в народе называют третья истребительная?
Бывшая медсестра кардиологического отделения
Да. Слышала.
Аня Карпова
А почему ее так называют?
Настя: Не знаю. Наверное, потому что всем там не нравится. Ни пациентам, ни сотрудникам. В плане именно условий.
ОТБИВКА ПАУЗОЙ
Аня Карпова
В этом эпизоде вы слышали голоса медиков, которые работали и работают в Елизаветинской — в отделениях кардиологии, неврологии, скорой помощи. В интервью с ними есть одна повторяющаяся из раза в раз деталь, которой сами они не придают значения, но которая сыграет важно ролей в том, что будет происходить в больнице. Вязки.
Елизаветинская больница – одна из тысяч в России. И вероятно то, как в ней все устроено, больше соответствует тому, что прописано в законах, чем в любой региональной больнице. И условия работы врачей в ней скорее всего лучше, чем в большинстве государственных больниц нашей страны.
Медицинская работа невероятно трудная и низкооплачиваемая — это не открытие и не результат расследования. Ситуация не меняется годами и признаков для перемен мы не видим: в утвержденном на 2024 год федеральном бюджете расходы на здравоохранение меньше, чем в предыдущие годы, зато почти 40 процентов бюджета будут потрачены на оборону и безопасность. Правительство решило, что стране больше нужны силовики, чем врачи.
О врачах принято думать, что они выбрали свою профессию из любви к людям и бескорыстного желания помогать. Действительно, многие медицинские работники попадают в систему и порой делают свою дело вопреки тому, как она устроена; нередко сгорая на работе — помогающие профессии входят в пятерку самых подверженных профессиональному выгоранию. Это почти эпидемия. И во многих странах, в том числе в России, эта ситуация усугубилась с появлением ковида как нашей новой реальности.
В общем, чтобы лечить людей, медработники адаптируются к тем условиям, которые есть. И последствия у этого могут быть очень тяжелыми не только для них самих, но и для пациентов. Когда я записывала интервью для этого эпизода, мне было важно увидеть глазами медработников их будни.
Я даже не успевала задать какие-то специальные сложные, неудобные вопросы о работе с пациентами и спорных медицинских практиках они сами упоминали их, описывая свою рабочую рутину. И каждый из моих собеседников может перечислить десятки историй, когда, например, связывание не просто гарантировало безопасность для окружающих, но сохраняло здоровье самому пациенту. В самом деле эта манипуляция не запрещена, она практикуется как в психиатрических больницах, так и в соматических абсолютно законно. И сами по себе вязки вообще не вызывают у врачей какого-то настороженного отношения: для них это такой же инструмент работы, как шприц или хирургический нож — да, это может быть неприятно и больно, но все во благо пациента. Тем более есть инструкции. Вот только если им не следовать, и игла шприца, и скальпель, и даже ремни для фиксации могут стать инструментом пыток.
Алина
Меня кладут на кушетку. И почему-то три-четыре человека. Я уже не помню, все так сумбурно. Человека три-четыре меня вот так вот держат. Руки-ноги держат. Я говорю: «Я же не сопротивляюсь. Что вы делаете?» И меня связывают по рукам и ногам (плачет) почему-то. Я пытаюсь с ними говорить, что происходит. И мне прям страшно в этот момент. В этот момент я просто не знаю, что дальше будет. (плачет)
Аня Карпова
О том, как и почему медицинская помощь превращается в насилие, что об этом думают врачи и пациенты, и что с этим делать, мы расскажем в следующих эпизодах.
Меня зовут Аня Карпова, вместе со мной над этим выпуском работали
редакторка Настя Красильникова,
продюсерки Настя Медведева и Полина Агаркова, Лика Кремер
композитор, звукорежиссер и саунддизайнер Ильдар Фаттахов,
а обложку нарисовала художница Алина Глушанок.
Это подкаст «Основано на реальных событиях», новый сезон называется «Постельный режим». Пока.